Эта книга принадлежит к числу самых известных трудов Р.Д.Лэйнга - психоаналитика и психотерапевта, кумира 60-х и 70-х годов, "возмутителя спокойствия", одного из создателей "антипсихиатрии". Она посвящена переживаниям взаимоотношений между людьми, месту в этих переживаниях так называемой "системы фантазии", соотношению фантазии и непосредственного опыта, а также тому, как влияет восприятие окружающих людей на самоидентичность человека и как оно может подорвать его доверие к собственным эмоциональным реакциям и собственному восприятию реальности.
Интереснейшие рассуждения, тонкий анализ произведений Достоевского и Жана Жене, обращение автора к своему терапевтическому опыту делает книгу удивительным интеллектуальным путешествием. Прежде всего, конечно, для профессионалов в области психологии и психотерапии и студентов соответствующей специализации. Однако немало любопытного и неожиданного найдут здесь и те читатели, которых просто интересует безграничный мир отношений между людьми.
Насколько мы переживаем мир по-разному, настолько мы, по существу, живем в разных мирах.
По иронии, нередко то, что я считаю самой что ни на есть публичной реальностью, оказывается тем, что другие считают моей самой интимной фантазией.
Иисус говорил о том, чтобы оставить своих родителей. Может быть, он имел в виду, наряду с другими вещами, что нет мудрости в том, чтобы для максимальной безопасности держаться их системы координат, что это не тот путь, которым можно найти самого себя.
Женщина не может быть матерью без ребенка. Ей нужен ребенок, чтобы идентифицировать себя как мать. Мужчине нужна жена, чтобы быть мужем. Влюбленный без объекта любви — это всего лишь мнимый влюбленный, трагедия или комедия, в зависимости от точки зрения. Любая идентичность требует существования другого: некой другой стороны в отношениях и некого другого, посредством отношений с которым самоидентификация становится действительной.
Не существует обязательной корреляции между публичностью опыта, его реальностью и возможностью сопричастности к нему. Люди могут быть бесконечно одиноки в своем переживании самых публичных зрелищ; и более всего вместе в своей сопричастности к самым “реальным” и в то же время безусловно приватным событиям.
Один человек, исследующий опыт другого, может непосредственно знать только лишь свое собственное переживание этого другого. Он не может обладать непосредственным знанием о том, что другой испытывает относительно “того же самого” мира. Он не может видеть глазами другого и слышать ушами другого. Единственным настоящим путешествием, как когда-то отметил Пруст, было бы не колесить через сто стран с одной единственной парой глаз, а увидеть одну и ту же страну сотней разных пар глаз. Все, что он “чувствует”, “ощущает”, “чует” относительно другого, есть привязка того вывода, который он делает на основе своего собственного переживания другого, к переживанию другим его самого.
“Я” другого оказывается объектом уклонения, когда к другому относятся как к воплощению фантазии. Ты якобы принимаешь другого “как он есть”, но чем более ты полагаешь, что так обстоит дело, тем более ты обращаешься с ним как с воплощенным фантомом, “как будто бы” он иная, отдельная личность и в то же время как будто бы твоя неотъемлемая собственность. Другой выступает в роли “промежуточного объекта”, по выражению Винникотта (1958). Это еще одно притворство.
Чем больше человек, о котором мы думаем, что он абсолютно не прав, думает, что он абсолютно прав, а мы абсолютно не правы, тем скорее этот человек должен быть уничтожен, пока он не погубил себя сам или не погубил нас. Мы (конечно же) не имеем в виду, что мы хотим уничтожить его. Мы хотим спасти его от ужасного заблуждения, что мы хотим уничтожить его. Неужели он не видит, что единственное, что мы хотим сделать, это уничтожить его заблуждение? Его заблуждение в том, что мы хотим его уничтожить. Его заблуждение — это уверенность в том, что мы пытаемся втыкать иглы ему в глаза. Тот, кто думает, что люди втыкают иглы ему в глаза, может пойти к психиатру, чтобы подвергнуться лоботомии посредством игл, воткнутых ему в глаза, так как он предпочел бы скорее поверить в то, что он свихнулся, чем в то, что такое могло быть на самом деле.
Выход наружу — через дверь. Однако в рамках фантазии узла уйти — это значит поступить неблагодарно, жестоко, губительно для себя или других. Первые шаги приходится предпринимать еще внутри фантазии, прежде чем она может быть разгадана как таковая. И здесь существует риск потерпеть поражение и сойти с ума.
Чем большая существует потребность в том, чтобы выбраться из безвыигрышной позиции, тем меньше шансов на то, чтобы добиться этого. Чем более безвыигрышным является положение, тем труднее из него выбраться.
Человек может быть помещен в безвыигрышную позицию, заключающуюся в наборе несовместимых позиций. Когда его положение в системе социальной фантазии становится таковым, что он не может ни оставаться в своей собственной фантазии, ни покинуть ее, его позиция становится безвыигрышной.
Невозможно взять базовую логику науки о личностных отношениях в качестве производной от логики не-личностных наук. Ни одна из естественных дисциплин не требует совершения той особой разновидности вывода, которая необходима в науке о людях.
Такие “клинические” категории, как “шизоидный”, “аутистический”, “эмоционально выхолощенный” и др., предполагают существование достоверного, надежного, безличного и беспристрастного критерия для совершения атрибуций по поводу отношения человека к его собственным действиям. Но нет такого надежного или правильного критерия.
Однако жертва в руках палача, любящий и любимый — эти фантазии, порожденные Нарциссом, рано или поздно входят в плоть и кровь Нарцисса. Нарцисс боится людей, их оценок и их реального присутствия; он хочет лишь нежиться в ауре любви к себе самому, единственное, что ему требуется, — это быть чуть-чуть отдаленным от собственного тела, чтобы легкая оболочка инаковости покрывала его плоть и его мысли. Его персона — словно тающая во рту конфетка; это отсутствие определенности поддерживает в нем уверенность и служит его кощунственному замыслу: оно есть жалкое подобие любви. Мастурбатор — в заколдованном круге, он обречен на неспособность чувствовать себя достаточно другим и должен постоянно создавать для себя демонический призрак своей второй половины, который с неизбежностью развеивается, стоит только войти с ним в соприкосновение <...> Женэ извлекает для себя удовольствие из отсутствия: из одиночества, из бессилия, из порока, из чего-то ненастоящего, из искусственно созданного в обход бытия события.