Эрих Фромм — О неповиновении и другие эссе

Жизнь - процесс непрерывного рождения. Трагедия большинства из нас в том, что мы умираем, не успев полностью родиться.

При бюрократическом управлении людьми демократический процесс вырождается в ритуал. Касается ли это собрания акционеров большой компании, политических выборов или собрания профсоюза, индивид утратил почти всякое влияние на принятие решений и лишен возможности активно в нем участвовать. В политической сфере в особенности выборы все более и более сводятся к плебисциту, когда избиратель может высказать предпочтение одному из двух списков профессиональных политиков, и лучшее, что может быть сказано о такой системе, – это что гражданином управляют с его согласия. Однако средства получения такого согласия – внушение и манипулирование; самые фундаментальные решения, определяющие внешнюю политику – мир или войну, – принимаются маленькими группами, едва ли известными среднему избирателю.

Для социализма порок не только нищета, но и богатство. Материальная бедность лишает человека основы по-человечески богатой жизни. Материальное богатство, как и власть, человека развращает. Оно разрушает чувство пропорции и ограничений, неотделимых от человеческого существования, порождает нереалистическое и почти безумное ощущение «неравенства» индивида, заставляя его чувствовать себя неподвластным тем же основополагающим условиям жизни, которым подчиняются другие люди. Социализм желает, чтобы материальный комфорт использовался для достижения истинных целей жизни; он отвергает индивидуальное богатство как опасность для общества и для индивида. Именно этим принципом определяется его противостояние капитализму. Сама логика капитализма предполагает стремление ко все большему материальному богатству, в то время как цель социализма – постоянно растущая человеческая продуктивность, живость, счастье, а материальный комфорт ценен только в той мере, в какой он способствует достижению этих человеческих целей.

Средний человек чувствует себя неуверенным, одиноким, угнетенным, страдает от отсутствия радости посреди изобилия. Жизнь не имеет для него смысла; он смутно сознает, что значение жизни не может заключаться в том, чтобы быть всего лишь «потребителем». Он не смог бы вынести безрадостной и бессмысленной жизни, если бы система не предлагала ему бесчисленные пути бегства – от телевидения до транквилизаторов, позволяющие забыть, что он теряет все больше и больше из ценностей жизни. Несмотря на все утверждения обратного, мы быстро приближаемся к обществу, управляемому бюрократами, заботящимися о том, чтобы человек был сыт, лишен забот, обесчеловечен и подавлен. Мы создаем машины, которые подобны людям, и людей, подобных машинам. То, что было величайшим упреком социализму пятьдесят лет назад – что он приведет к унификации, бюрократизации, централизации, бездушному материализму – стало реальностью сегодняшнего капитализма. Мы говорим о свободе и демократии, однако все больше людей боится ответственности, которую несет свобода, и предпочитает рабство хорошо накормленного робота; люди не верят в демократию и счастливы предоставить принятие решений политическим экспертам.